(no subject)

[northern_wind]

Говорили про то, как важен в писательстве собственный опыт, и как часто сейчас люди пишут книги вместо собственной жизни, не как побочный эффект её.
Даже когда специально ездят что-то посмотреть-пережить, все равно получается вместо. Нельзя прийти в бар на десять часов и описать час сидения в баре, можно только пять минут. Пропорция выхлопа не та.
(и поэтому "Моби Дик", да)
Вспомнили про одну даму-автора, у которой все бы хорошо, но видно, что красивого мужика она вблизи ни разу не видела. И когда пытается описать... ой. Хотя казалось бы, что может быть проще.

И тут я зависла.
А у кого в литературе есть описание красивого мужчины? Чтобы не стандартное романтическое tall dark handsome, не внешность-символ, а именно любование/отмечание что как-то необычно красивый.
Должны же быть, но я сходу никого не вспоминаю.
Предпочтительнее классики-классики, тем более что они обычно мужчины, и у них чья-то красота будет важна для сюжета и характера.

Upd: мы подумали и решили, что с женщинами все не сильно лучше. хотя женских персонажей я могу вспомнить хоть каких-то.
(и стабильно вспоминаю Моэма, но. но.
и, кстати, про мужчин тоже Моэм)

Comments

[irratio.livejournal.com]

> именно любование/отмечание что как-то необычно красивый.
сразу как-то вспомнился адмирал Джоул из последней книги Буджолд:
> When Cordelia had first met Lieutenant Oliver Perrin Jole, back when he was, what—twenty-seven?—she had not hesitated to describe him as gorgeous. Tall, blond, lean, chiseled features—oh my, the cheekbones—blue eyes alive with earnest intelligence. More diffident, back then. After two decades and some change—and changes—Admiral Jole was still tall and straight, if more solid in both build and demeanor. The bright blondness of his hair was a trifle tarnished with gray, the clear eyes framed with what were really quite fetching crow’s feet, and he had grown into a quiet, firm self-confidence. Still with those unfair cheekbones and eyelashes, though. She smiled a little, permitting herself this private moment of delicate enjoyment, before he arrived to bow over her hand and seat himself.